“Миряне – печальнейшая повесть”. Глава 12

Пришло время задаться вопросом, не решив который, невозможно двигаться дальше. А именно. Зачем вообще нужна Церковь, в чем смысл Ее существования и суть служения, которое Она несет пред Богом и людьми? И как относятся к Церкви люди, зачем они в нее ходят, в чем они видят смысл посещения храма? Вот вы, например, в церкви когда были в последний раз, и по какому поводу?

Здесь, все-таки, мне кажется, нужно разделить: на тех, кто в церковь приходит по случаю, и собственно верующих. Потому что это два явления, казалось бы, совершенно разной природы.

Давайте сперва обсудим обряды и их поклонников – так называемых «обрядоверцев». Вообще, эту тему не перечерпать, о ней впору писать отдельную книгу. С печалью приходится признать, что основу наших приходов составляют именно обрядоверцы самых различных толков и мастей. Так что здесь ее коснемся только вскользь, и потому заранее прошу прощения за некоторый невольный схематизм.

Итак, «обрядоверцы».

К их числу относятся, в первую очередь, почитатели «крестин». Для чего люди крестятся сами и, в особенности, крестят детей, в частности, младенцев? Да Бог весть, для самых разных причин, но только, к сожалению, не по вере. Спроси любого на улице: «Ты по вере кто?», – «Православный!», – «А в какого Бога веруешь?», – многие затруднятся с ответом; «Прочти Символ Веры», – и почти каждый спросит: «А что это такое?»

Сам я перекрестил еще в советские времена многие тысячи – я не преувеличиваю – людей, из которых никто в Церковь не пошел и не пришел. Теперь, когда стало невозможно ссылаться на «гонимость» Церкви, совесть больше не позволяет крестить кого попало только потому, что, решив почему-то креститься и придя для этого, возможно, впервые в жизни в храм, люди, заплатив, считают, подобно Остапу Бендеру, что: «Я покупаю самолет, заверните в бумажку».

Выдвигаемым сегодня условием принятия крещения является – всего-навсего – просьба предварительно прочитать Евангелие, причем в этом случае мы даже предлагаем книгу Нового Завета взять у нас бесплатно, в подарок. Потому что я убежден: тот, кто не прочел Евангелие, будь хоть трижды крещен, христианином не является, и стать им не сможет. Зато, крестившись без Веры, станет с полным правом считать себя – «православным». И как только человек встречается в храме с необходимостью, помимо «оплаты услуг», еще и хоть что-то, хоть самую малость, сделать для того, чтобы получить крещение – он разворачивается и уходит туда, где можно без хлопот приобрести крещение за деньги. И после этого нас еще обвиняют в торговле Таинствами: сами люди требуют от нас осуществления их законного права «купить товар», а встречая отказ со стороны священника следовать установившейся циничной и порочной практике, возмущаются, что им испортили праздник, и бегут жаловаться на строптивого попа церковному начальству.

Приведу пример, достаточно типичный, состояния христианского самосознания у наших православных верующих, в церковной среде. Я все долблю-долблю в проповедях, что нужно читать Евангелие, и, видать, с годами – капля камень точит – как-то проняло, принялись-таки за чтение. Приходит пожилая женщина, наша прихожанка (может, и не самая прилежная, но в наш храм ходит постоянно), и говорит продавцу: «Я у вас Евангелие недели две назад купила. Не могли бы вы взять его назад и вернуть деньги. Я прочитала его, и мне в этой Книге совершенно ничего не подходит». Видели бы вы, как она была рада, когда ей двадцать рублей ее без звука сразу же вернули – как тут она церковь зауважала!

Т.о., за последние четыре года я так и не крестил никого, ни единого человека, исключая нескольких младенцев, родившихся за это время у наших прихожан, потому что все хотят купить крещение Бог весть для каких целей, и никто не хочет ничего сделать, чтобы обрести веру. Вера никому не нужна, она только жить мешает.

Вообще, сама по себе вера – это дар Божий. И это дар, который предлагается всем без исключения. Каждый человек может быть верующим, если захочет.

Но как веровать в то, чего не знаешь? Какая может быть вера в Того, Кого ты знать не хотел, и узнать о Нем не удосужился? И Дух Святый не соизволяет на таковых. «У верующего в Меня потекут из чрева реки воды живой.» А у наших крещённых нет веры. Вроде страна православная, крещёные все, а верующих нет. Я говорю, я тысячи людей перекрестил, и всегда старался с людьми о вере разговаривать. Приходит, например, 50 человек креститься. Ну как с 50-ю людьми, которые уже стоят с младенцами, переминаясь с ноги на ногу, станешь разговаривать о вере? Подходишь к человеку и спрашиваешь: «ты в Бога веруешь?». Если мне человек чётко и внятно говорит: «верую», – то я иду к следующему. Если начинает мяться – задаю следующий вопрос. И дело до анекдота доходило. Стоит взрослая девушка, 18 лет. Сама пришла в церковь, по своей воле, и хочет креститься. Я подхожу к ней: «ты в Бога веруешь?», – «Да вроде, верую». Я задаю следующий вопрос: «а в какого Бога ты веруешь?». Она молчит. Я спрашиваю: «ну как зовут Бога, в которого ты веруешь?». Она начинает мяться, ей сзади крестные начинают подсказывать. Я говорю: «мы не в школе, милые мои. Давайте по-взрослому подходить». Она молчит. Я начинаю ей сам подсказывать: «ну в кого ты веруешь? Во Христа, в Будду, или в Магомета?». Она подумала и говорит: «в Магомета». На это я ей говорю: «Тогда иди к мулле». И как крестить такого человека?

Во имя чего мы крестим людей? Для чего совершается крещение? Я перекрестил тысячи людей и ни разу(!) за мою священническую практику – Господи, помилуй мя, грешного! – у меня не было случая, чтобы ко мне подошёл человек и сказал: «батюшка, я верую во Христа, крести меня, желаю креститься по вере своей». Буквально, не было ни одного случая за 20 лет. Приходят и говорят: да, нам надо креститься, мы хотим креститься. Начинаешь спрашивать: «ты в Бога веруешь?», – , «Да, вроде верую немного». Как это можно веровать много или немного? Вера или есть, или её нет. «А почему вы хотите креститься?», – « Вот болеем»,- или, – «нас сглазили»,- или ещё какую-нибудь чушь. Например, частенько колдуны человека к нам посылают, говоря: «Знаешь, на тебе сглаз, порча, но мы тебе помогать не станем, потому что ты не крещеный. Иди к попу, пусть тебя покрестит, потом к нам приходи». То есть, иди, исповедуй Христа, прими Духа Святого, а потом приходи к нам для отречения от Христа и идолопоклонства, чтобы душу наверняка погубить хулой на Святого Духа и навсегда оставить без покаяния и примирения с Богом. И многие священники без разбора таких крестят в общей куче за деньги, для умножения церковного дохода, а ведь это Богохульство и глумление над Величием Божиим. И как только нас Бог терпит?

Однако, Церковь – не поликлиника. И исцеления, которые часто случаются в результате крещения, Богом посылаются во удостоверение, для подкрепления веры. Что же касается самого крещения, которое пытаются использовать в надежде отвести беду, болезнь, житейские неприятности, или укрепить благополучие, то ничего такого Бог не обещает крестившимся: на христиан в равной со всеми доле приходятся все беды и несчастья нашего мира, недаром называемого «юдолью скорбей». А крещение лишь открывает для человека церковные двери, вводящие его в Вечную Жизнь, в которой уже не будет «болезней, печали и воздыхания». Но все это – уже «не в этой жизни».

Теперь, к примеру, венчания. С ними вопрос решается проще всего. Венчаются теперь редко: или люди действительно глубоко верующие и церковные ради освящения христианского брака, или же кто попало, как правило, молодые, первым браком, для «красоты» и ради пышной торжественности венчального обряда. Такие, как правило, мало о чем вообще задумываются, и половина из них через пару месяцев прибегает с разводным свидетельством в руках к батюшке «за церковным разводом». К сожалению, предупреждение о нерасторжимости брака они пропускают мимо ушей, как ненужную докуку, поповское «вяканье», и очень возмущаются, получив на свой запрос о «разводе» отказ со стороны священника и Церкви.

Возьмем также молебны, и среди них, в первую очередь, так называемые «водоосвящения». Многие люди приходят в храм за святой водой, и среди них немало таких, которые в Бога вообще не веруют и не задавались вопросом о вере: «может быть Бог и есть где-то там далеко, а нам нужна вода».

Сейчас очень много развелось «соблазнителей», которые, как обещал Христос, «придут в последние времена и соблазнят многих, чтобы по возможности соблазнить и избранных». Соблазном этого неверия является не полное отрицание существования Бога, а некоторая половинчатая позиция, которая очень любима и живет в сердцах многих людей. Я уже говорил, о том, как у нас любят говорить: «немного верю, что-то есть!». Советская власть исполнила свою задачу, поставленную «отцом лжи», воспитав «человека нового типа» – так называемого «мага-материалиста». Это люди, воспитанные на некой идее, что мир материален, но при этом есть неизвестные силы природы, всякие поля, науке пока неизвестные, которые несут информацию, и с их помощью можно исцелять, и над людьми властвовать. Сейчас почти никто не верит в Бога, но все верят в колдовство, в ворожбу, в экстрасенсорику, в поля и силы, объяснения которым нет, но ими можно воспользоваться, и, кажется, делать это совершенно благополучно. Однако в Священном Писании задаётся вопрос, который не мешало бы задать себе тем, кто верит в поля и пытается эти «поля» использовать в свою пользу: «Какой властью ты это делаешь, и кто дал тебе эту власть?». Это очень интересный вопрос: кто же эту власть дал, и откуда она взялась? Кто дал власть и силу исцелять, сглазить и потом «сглаз» «снять», «навести порчу», «снять порчу»? Кто дал власть «видеть», что на человеке «порча» и говорить: «иди в церковь, поставь свечку к верху ногами, чтобы твои враги умерли лютой смертью»? Откуда все это?

Люди приходят в Храм Божий набрать воды и исцелиться от болезней с помощью полей и сил, которые науке не известны, но пригодиться в жизни могут. И потому: «Мы вчера ходили к экстрасенсам и колдунам, а сегодня Крещение Господне, и мы идём в Храм Божий набрать банку воды и заодно свечку кверху ногами поставить, как нам посоветовали колдуны и экстрасенсы». И, уйдя отсюда, так и останемся неверующими. Вода, которую унесём с собой, будет просто вода, которую можно набрать из-под крана, и сколько бы вы не похвалялись друг перед другом, что она стоит годами в банке в тёмном шкафу и не зацветает, толку из этого нет никакого. Потому что благодать Духа Святаго, который освящает не саму воду, как таковую, «изменяя ее естество», но душу и жизнь человека, соизволяет снисходить только на верующее сердце. Церковь не магична, мы здесь волшебством не занимаемся. Освящение воды – это не магическое действие, что наведёт «на воду» поля и силы, которые вас сами по себе исцелят или помогут вернуть мужей, избавиться от пьянки и наркотиков, отвратить прелюбодеек от своей семьи…

Бог не «что-то», а по крайней мере, «Кто-то»! Бог – личность! Вы ведь тоже личности, а тем более Бог – это личность высочайшая, ни с кем не соизмеримая! Он, имея общение с каждым из нас, «по молитвам», то есть по просьбе: всей ли Церкви, или по чьей-то личной просьбе – Сам решает, прийти к человеку или нет, встретиться с ним или не встретиться, исцелить его, или оставить больным. Не вода исцеляет, а Господь, если Он того пожелает. Вода, которую вы унесёте в банках, будет для вас святой, целительной и полезной только по вашей вере. Когда вы будете её пить, вы будете вспоминать, что в этой воде крестился Христос, Который умер за нас, воскрес, чтобы и нас воскресить в Жизнь Вечную. Вот это воспоминание о Христе и является той святой связью с Богом, которая содержится в этой воде. При священнодействии, при освящении воды, в неё входит Христос, крестится в ней, омывается в ней, оставляя в ней свою святость, и омывает ею наши с вами грехи. Мы, когда принимаем эту воду и вспоминаем подвиг Господа, освящаемся своей верой. И тогда Господь наш, Отец наш Небесный, видя веру в сердцах наших, соизволяет на встречу с нами, и приходит, чтобы вселиться в нас и сделать нас Храмами Бога Живаго и Духа Святаго.

Ничего отсюда не унесёт тот, кто верит в поля, в исцеления, в воду, кто поставит её в шкаф, считая что в банке с водой под пластмассовой крышкой запер Живого Бога. Ничего не будет там, кроме простой воды, которую можно вылить в раковину и набрать другую из-под крана и разницы не будет для таких никакой. Дух Святой «дышит, где хочет», Его не запрешь ни в шкафах, ни в банках, а обитать Он Сам желает лишь в верующем сердце. Не только у нас, но и у Бога есть свобода Его Воли, Он – не безликие «поля», «силы», «законы природы», которые можно «использовать» по своему усмотрению. Он Сам решает, что Ему делать, и с кем. А быть Он желает лишь с теми, кто верит Ему и любит Его, и их послушав, даст, если захочет, в том числе и исцеления даже неверующим по молитвам Своей Церкви.

***

Однако, пора переходить ко второй части нашего исследования природы различных «вер». Помимо обрядоверцев, составляющих большую часть современных христиан, и именно христиан очень «внешних», есть еще не меньше людей, желающих «умилостивить Бога».

Мне как-то один священник жаловался, которому пришлось одно время служить в Грузии. Подкатывает, бывало, к церкви «мерседес», оттуда выходит грузин, заходит в церковь, покупает охапку (буквально) свечей рублей на двести – а тогда самая дорогая свечка рубль стоила, несет их попу, и говорит: «Батушка, свечи поставишь сам знаешь кому за мою сэмью и дэток. Вот тэбе пятьсот рублей, молысь. А я потом заеду, еще дам». И не перекрестив лба, садится в машину и покатил, только пыль столбом. И «батушка» затосковал: деньги есть, а в храме никого, пусто – люди считают: есть поп, вот пусть он Богу и молится, он для того поставлен, а мы будем жить, как придется, зная что нами Богу сполна «уплочено».

Помню, где-то в конце восьмидесятых, едва вышло церкви малое послабление, кое-где стали храмы открывать, и надумал один колхозный директор (председатель, как тогда называли) открыть церковь в дальнем селе, докуда дорога от «большака» километра три не доводит. Стал он, как тогда принято было, этот вопрос «продавливать»: в церкви ремонт затеял, выделил для попа жилплощадь, половину в благоустроенном коттедже на две семьи со всеми удобствами, даже полставки «электрика» батюшке на содержание обещал. И начал каждую субботу звонить, а то и ездить в епархию: дайте, мол, нам священника. Вот и послал меня архиепископ обследовать на месте, нужен ли там постоянно действующий храм.

На разбитом церковном «козлике» по бездорожному размытому проселку воскресным днем после службы я пробрался к месту назначения лищь к середине хмуроватого весеннего дня. Сельцо невеликое, хоть и сильно разбросанное по краям живописного урочища, посередине которого пруд, и там же коровья ферма, местное «основное производство». Зайдя посмотреть церковь, прилепившуюся ласточкиным гнездом над заросшим буйным молодым лесом оврагом, от села несколько в сторону рощи с погостом, я обнаружил типичное для того времени состояние: кирпичный остов, зарешеченные глазницы оконных проемов, сгнившая, местами проваленная снегом кровля, немалые березы, давно уже пустившие корни в трещины на колокольне, решеточные «ребра» облетевшего купола и угрожающе покосившийся изъеденный злой черной ржавчиной крест. Посреди этого запустения следы недавнего «созидательного» посещения: новенький амбарный замок на сведенных кой-как вместе разбитых дверях, внутри какие-то трубы, древний электрокотел – «ремонт», одним словом, которого такими темпами за десятилетия не перечерпать, даже с помощью председателя.

Пошел я по деревне, стал в каждый дом наведываться, и с жителями разговаривать, из которых в основном оказались старухи: старики до старости не дожили, пропали, спившись, и надорвав здоровье на непосильной сельской работе; а молодежи в деревнях с войны не водилось иначе, как в дачное время. Был я в сапогах, подвернутой рясе с крестом, представлялся священником и беседы с женщинами записывал на диктофон, «во свидетельство» пославшему меня начальству. Жаль, что пропала эта запись, бездарно затерявшись по нерадивости служивых в недрах епархии – ибо это получился, что называется, «человеческий документ». Особенно на меня произвела впечатление местная доярка-«ударница», жившая одна в зажиточной нарядной хате с телевизором, холодильником и даже, хоть и немудрящим, но чистеньким крашенным туалетом типа «сортир» в сенях, «под крышей», что в деревнях, где до сих пор среди зимы бегают «до ветру» на двор в дощатые «латрины», считается предметом зависти и неприязни «к культурным». Так вот, эта «культурная» женщина очень была рада предстоящему открытию церкви. В селе постоянно проживало, как я выяснил, человек, примерно, тридцать. Из них женщин пять-семь, собравшись вместе, раза два-три в году выбирались «в церкву» в Медынь, районный захолустный городишко по соседству, в тридцати километрах. «Церква нужна, это точно»,- заявила она категорически, узнав, в чем дело, – «и поп чтоб был свой, местный, а не гастролер заезжий».

– Ну, хорошо, а служба? Службу каждый день вести, или в неделю раз, или, допустим, раз в месяц?

–Кажный день.

–А сами-то вы каждый день на службу ходить станете?

– Не, я не могу, у меня без выходных в шесть утра дойка, и днем дойка, и вечером, – всего пять доек в день.

Я начинаю объяснять, что, дескать, у нее дойка, у других – свои дела, а церковь нужно содержать, ремонтировать, у батюшки семья, да и самому прожить нужно, и если каждый день, то служить-то придется, при тридцати жителях, что хоть раз в месяц (много!) в церковь придут с рублем на свечку – в пустом храме. Для кого? Для Бога, который все видит? «Так все же, как по-вашему, по-Божьи-то, будет довольно: каждый день, или раз в неделю, иль в месяц раз?», – Она мне: «Каждый день. А нехай поп служит. Подумаешь, работа: пришел, кадилом помахал, денежки собрал…». Так я и уехал ни с чем, пленку привез архиерею, на стол положил, и говорю: «Вот тебе, слушай и сам решай: нужна там церковь или нет». А вскорости председатель к церкви охладел, потерял интерес «к религии»: новую нашел забаву барскую – коней водить. А квартиру попа он милиционеру отдал. На том все дело и кончилось.

Вообще, эта идея «откупиться от злого Бога», чтобы жить не мешал, ох как не нова: это идея ветхозаветная, и более того, вполне языческая. Обратившись к Библии, обнаружим, что в Законе Моисея Бог определил людям принесение «искупительной жертвы» за грехи: размеры и форма жертвования скурпулезно высчитаны в отдельной книге Священного Писания под названием «Второзаконие». Полагаю, что именно неистребимое желание заключить с Богом сделку и откупиться от Него, всегда присущее «ветхому человеку», вынудило саму идею Закона, то есть ограниченного набора жизненных правил, выполнение которых снабжает людей «праведностью», правотой пред Богом. А роль ветхозаветного священства заключалась «в ходатайстве»: священник принимал «жертву», следя за соблюдением полной меры этих самых правил, «приносил жертву Богу» за людские грехи и молился о помиловании, «о жертве благоприятной». И, конечно, как бывает со всяким законом, вся дальнейшая Священная История Ветхого Завета была посвящена одной-единственной цели: как обойти требования Закона, и исполнив формальную сторону «сделки», выгадать, надув Господа Бога. Придуманные за тысячелетия способы схитрить были собраны «мудрыми евреями», раввинами, в специальную толстенную книгу, «Талмуд», содержащий «толкования», и совершенно вытеснивший из жизни «правоверных иудеев» сам Закон с его совершенно четкими и понятными велениями. Приведу пример. В Законе сказано: «в субботу (день «покоя», посвященный Богу) не переступай порог дома твоего». Но в гости-то сходить хочется, скучно дома сидеть. И вот богатый еврей нанимает «гоя», который, выпилив порог, носит его перед хозяином, куда бы тот ни пошел. Ловко, ничего не скажешь, но неужели люди всерьез надеялись, что так им удастся провести Самого Бога, оставив Его «с носом»? В этом, безусловно, проявилась примитивная природа языческих верований в «богов»-истуканов, за каменной спиной которых можно делать что угодно, так как идолу каменную шею не поворотить.

Таким образом, ветхозаветное священство функционально сомкнулось с языческим жречеством, видимо, в определенной степени, исторически порожденным именно слепым внешним подражанием языческих народов ветхозаветной «жертве» иудейского народа, жившего и являвшего среди «языков» принятые от Самого Бога «законные» ритуальные формы поклонения Божеству (вспомним, хотя бы, Христос говорит самарянке: «вы не знаете, чему кланяетесь, а мы (иудеи) знаем, чему кланяемся»).

Ну, а Церковь Нового Завета, что, тоже унаследовала ритуальное «жертвоприношение» в качестве сердцевинной сути своего служения? По всему, вроде бы, выходит, что так оно и есть, именно таков акцент, на который церковной иерархией на протяжении веков делается главный упор во оправдание самой идеи существования в христианстве профессионального священства – так называемое «принесение бескровной жертвы».