Большие последствия маленькой оговорки

Первые расколы привели к образованию многих христианских течений, война между которыми похоронила подлинное Учение Иисуса об Отце.

В священном писании Нового Завета осталось всего – вы удивитесь – четыре упоминания имени-прозвища «Кифа», которое Петру дал не кто-нибудь, а Сам Господь. Первое из них встречаем в евангелии Иоанна гл1:42 «…и привел его к Иисусу. Иисус же, взглянув на него, сказал: ты – Симон, сын Ионин; ты наречешься Кифа, что значит: камень (Петр)» – и в нем есть странность: зачем евангелисту понадобилось изъяснять значение арамейского слова Кифа перековерканным, неправильным переводом с греческого (Κηφᾶς)-скала на греческий (Πέτρος)-камень? То есть, к тому времени, когда писалось евангелие Иоанна, уже распространилась и прижилась в устном предании версия симонова прозвища «Петр» и евангелисту понадобилось объяснить, кто же этот неизвестный миру Кифа, которого наименовал Сам Иисус – оказывается, что теперь уже все называют его Петром, он известен христианству времен написания евангелия Иоанна как Петр – но не как Кифа.

О чем это говорит нам? А о том, что первохристиане в иерусалимской и других иудейских общинах лично Петра не знали, и в глаза его не видели НИКОГДА – но лишь слышали, что был такой ученик Господа, Симон, о котором есть слух, что Сам Господь назвал его камнем, на котором Он возведет здание Своей Церкви. Потом этот Камень куда-то делся, а слух о нем остался в связи с речением Господа о созидании Его Церкви.

И куда же делся этот Симон? Если собрать воедино отрывочные сведения из евангелий, то получается, что после смерти и воскресения Господа Петр вместе с другими галилеянами вернулся домой, в Галилею, к своей семье и ремеслу рыболова. Далее история Петра переходит в Деяния, в которых – вдруг – и сам Петр, и с ним двенадцать оказываются никуда не уходившими из Сионской горницы, в которой помещалось и постоянно пребывало двести человек не считая женщин и детей, они там пятьдесят дней сидят взаперти «страха ради иудейского», а потом сподобляются Святого Духа в виде огненных языков на одних только двенадцать, начинают проповедовать на внезапно чудом освоенных многих языках, и дальше – больше, с ужасными знамениями и чудесами, вплоть до апостольского собора, после которого Петр из Деяний начисто пропадает, как будто его там и не бывало вовсе – в общем, сказка. Сегодня уже специалистами-историками точно установлено (если вообще можно хоть что-нибудь установить точно), что евангелие Луки, которое по тексту предваряет Деяния авторства того же Луки, написано «Лукой» во второй половине второго века, и является расширенной версией евангелия Господня Маркиона, датированного 140-м годом. А Деяния писались еще позднее, видимо, ближе к концу второго века, и уже по одному по этому не могут считаться достоверным историческим свидетельством – но источником, безусловно, вторичным и малодостоверным.

Ну хорошо – а что же является тем источником, которым пользовались авторы Деяний при его написании? Таких источников находим ровно два: послания Павла, на которых основаны многие события, описанные в Деяниях, которые в известном смысле могут претендовать на историческую достоверность; и собственная фантазия авторов, изобретшая и расцветившая фантастическими чудесами деяния апостолов в Иерусалиме, где никто из них после смерти Спасителя не бывал ни единожды – я лично так думаю, и имею для этого весьма веские основания.

На самом деле, из всех источников на свете существует лишь один  безусловно достоверно относящийся к середине первого века – это те десять автографов посланий Павла, которые все тот же злополучный Маркион привез с собой из Понта  в римскую общину в 140-м году. И это точно известно, потому что об этом факте кто только ни писал из отцов-ересиологов за последующие три столетия шельмования бедняги-Маркиона. Так что все, что есть достоверного в Деяниях – имеется там благодаря Маркиону. Как впрочем, и евангелия, и еще многое-много другое – без него Новый Завет в его сегодняшнем виде вообще не существовал бы. Да и сами послания Павла без него остались бы нам неизвестны, поскольку Маркион привез в Рим именно автографы, то есть подлинники павловых посланий.

Что ж, самое время вернуться к Симону, заметив, что после неудачной рыбалки на озере и последовавшей за ней встречи с Иисусом, велевшим Петру «пасти овцы мои», и до упоминания в Павловых посланиях нам о судьбе Петра ничего неизвестно, приходится это признать. Известно только, что Церковь Иисуса в лице главной и самой многочисленной иерусалимской общины возглавил не Петр, а кто-то другой, до того никому не известный «брат Господень» Иаков Праведный, о котором с большим уважением (в отличие от Самого Иисуса) отзывается историк Иосиф Флавий («Иудейские древности» кн. 20), как о знаменитом иерусалимском фарисее – и эту версию подтверждает и развивает в своей «Церковной истории» Евсевий Памфил Кесарийский (кн.2 гл 23). Как же так – пророчество Иисуса о Симоне-Камне, домостроителе Церкви Иисуса не сбылось?

И что же мы узнаем о Симоне из Павловых посланий?

Немного.

Павел упоминает о нем всего в двух посланиях: в Кор1 как о Кифе, и в Гал., то называя его Петром, то Кифой, вперемешку – всего десять упоминаний на оба послания. Рассмотрим их.

Кор1

Гл1:12 «12 Я разумею то, что у вас говорят: «я Павлов»; «я Аполлосов»; «я Кифин»; «а я Христов».13 Разве разделился Христос? разве Павел распялся за вас? или во имя Павла вы крестились?»; гл3:22 «Павел ли, или Аполлос, или Кифа, или мир, или жизнь, или смерть, или настоящее, или будущее, – все ваше»; гл9:5 «Или не имеем власти иметь спутницею сестру жену, как и прочие Апостолы, и братья Господни, и Кифа?» гл5: «4 и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию,5 и что явился Кифе, потом двенадцати».

Гал

  1. Гал гл1:18 «Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать. 19 Другого же из Апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня.20 А в том, что пишу вам, пред Богом, не лгу» – очень странная оговорка, разве его кто-то во лжи подозревал?
  2. Гал гл2:7 «Напротив того, увидев, что мне вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных8 [ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных содействовал и мне у язычников],9 и, узнав о благодати, данной мне, Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным» – кто такие эти Петр и Кифа? Кифа подал руку Павлу, узнав, что Петр успешен у обрезанных? Это какой же Петр – неграмотный рыбак из Галилеи языческой? А Кифа – это он же, узнавший нежданно-негаданно про свои успехи?
  3. Гал гл2:11 «Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию»
  4. Гал гл2:14 14 «Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по язычески, а не по иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по иудейски?» – то есть, Петр-галилеянин, брат Андрея, ученика ИК – иудей?

А теперь напомню тем, кто не в курсе, о чем идет речь в обоих этих посланиях: о единстве церкви! Каковое единство, опасается Павел, под угрозой раскола – и начинает на чем свет бранить (в Галатах) раскольников и грозить им не менее, чем АНАФЕМОЙ!

Сперва в Кор1, «главной темой которого можно считать единство Церкви… речь идет о разногласиях в коринфской общине, которые, возможно, возникли после проповеди миссионеров, пришедших в этот город вслед за Павлом. В результате их деятельности община разделилась на фракции: люди называли себя «Павловы», «Аполлосовы», «Кифины» (1:12)» А. Десницкий «Послания Павла». И Павел страшно обеспокоен потерей контроля над частью его новобранцев, рекрутированных им в его Коринфскую церковь – чем? Что могли сообщить новые проповедники такого, что оттолкнуло бы массу народа от Павла и его проповеди, и привело к расколу? Видимо, они проповедовали нечто совершенно другое, чем Павел – и Павел в ответ то грозит им, то уговаривает своих «чад», а то и начинает заочно брататься со своими идеологическими оппонентами, уверяя коринфян, что проповедуют они с Павлом одно и то же – только вид сбоку. Однако, Павел не знает суть чужой проповеди и только повторяет свои заученные мантры про единство иудейской и христианской вер в еврейского библейского бога, которого Павел объявляет творцом вселенной и прочит в Отцы Иисусу. А Иисуса упорно называет Христом-Машиахом, настаивая на одном лишь мессианском отличии своего учения от иудейской религии Закона: бог все тот же самый, библейский, но теперь богоизбрал верующих в Иисуса вместо убивших Его бывших богоизбранников – которое он объявляет преподанным ему Самим Иисусом в личном откровении. Зачем он опять и опять все это настойчиво втолковывает непонятливым коринфянам? Видимо, затем, что проповедь Кифы, содержащая Учение Иисуса, разошлась с иудейским мессианством Павла, и Павел занервничал.
Из этого краткого экскурса понятно, что Павел Кифу лично не знает, не встречался с ним – потому что сути взглядов и проповеди Петра не знает – но слышал о нем, как подлинном ученике и спутнике Иисуса («и что явился Кифе, потом двенадцати»). И узнал о нем из тревожных сообщений его наушников в Коринфе. То есть, личного знакомства явно не было, а теперь ему донесли, что Кифа в сопровождении какого-то Аполлоса и еще других «апостолов» без поименного перечисления, явился в его вотчину и произвел в ней смуту своей проповедью. Суть этой проповеди оставим пока в стороне, нас интересует личность Кифы и знакомство Павла с ним. Я лично думаю, что Петр и другие апостолы обходили те же страны, что и Павел с проповедью ДРУГОГО учения, чем павлово иудеомессианство – и время от времени эти учения сталкивались друг с другом, производя смуту и разделения в среде обращенных к вере в РАЗНОГО Иисуса. Но, повторю, в Кор1 Павел не знает о сути проп. Кифы и Аполлоса – иначе бы он обязательно указал бы на их неправоту и разразился бы в их адрес по своему обыкновению, обличениями, бранью и угрозами, как он это делает в «Галатах».

В Гал. картина совершенно другая. Павел в гл.1 злобно ярится на тех, кто посмел зайти на его территорию, в его, так сказать, личные охотничьи угодья – но Кифу уже называет преимущественно Петром, и хвалится личным с ним знакомством – почему вдруг? Как это следует из начала первой главы и продолжения в гл.2, проповедовать язычникам, обращенным Павлом в христианство, вдруг затеяли иудеохристиане, с которыми Павел вначале второй главы вроде бы договорился о разделе сфер влияния: иудеохристиане во главе с Иаковом и прибавленными сюда для авторитетности договора КИФО (указание на близкое личное знакомство)и Иоанном, которых Павел столь высоко характеризует «столпами» и «особо знаменитейшими», проповедуют исключительно обрезанным, то есть евреям, живущим в языческих странах, а сами язычники, обращенные Павлом – его исключительная вотчина.

И вдруг Павел обнаруживает и в Галатийсих странах, и в Антиохии иудеохристианских миссионеров, которые, подобно Остапу Бендеру, в нарушение Сухаревской конвенции объявившим себя сыном лейтенанта Шмидта на чужой охотничьей территории, проповедуют бывшим язычникам необходимость обрезания и соблюдения Закона. За что Павел – ни много ни мало – предает их, вроде бы своих братьев и по родовому еврейству и иудейству, и по вере в Иисуса Христа=Машиаха – АНАФЕМЕ!

Чтобы разобраться в этой мутной истории, обратимся опять к эпизоду первого посещения Иерусалима Павлом через три года после его обращения.

«Ходил видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать»

Что значит «видеться»? Так говорят о давнем знакомце. Павел хочет сказать, что они чуть ли не давние друзья – с кем? С Петром. Но он же вроде бы Кифа? Это говорится в первую очередь для иерусалимских иудеохристиан, вживую никогда Петра не видевших – почему? Да потому что Петр, согласно Иоанну, удалился в Галилею вместе с другими галилеянами и вернулся к семье и профессии рыбака – и, ясное дело, ни в какой враждебный Иерусалим, где убили Господа, никогда больше не возвращался. Марк тоже вскользь упоминает об этом: Мк16: «7 Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам», но потом парадигма внезапно меняется: вдруг явился Марии, двум на дороге, одиннадцати, поругал их «за неверие» наобещал всего добра и тут же вознесся – а где же тогда реченная Галилея? Говорят, что ев. Марка было первым – но из этой сумятицы видно, что было-то оно – последним, и в нем Марк пытался примирить 21 главу Иоанна с фантазиями предшествовавших ему Луке и Матфею, писавших во второй половине второго века, свидетелями событий в отличие от иоанна не бывших, и нафантазировавших «от ветра в своей голове». А иерусалимские христиане откуда вообще узнали о Симоне? В основном – по слухам от тех немногих, кто видел и слышал Иисуса в последнюю неделю Его жизни в Иерусалиме. Но, поскольку греческий уже проник в Иудею, как официальный язык империи, и вся ойкумена говорила на нем, постепенно неверный перевод «кифос» в «петрос» сделал свое дело и иерусалимская община, обновившись новообращенными из иудеев, отличавшихся грамотностью, уже знала Кифу, как Петра в буквальном переводе его прозвища с арамейского на греческий к тому времени, когда Павел надумал вернуться в Иерусалим.

И вот здесь его ждал жесточайший облом.

Скажите, зачем бы бывшему знатному и богатому (имевшему купленное за огромные деньги римское гражданство) фарисею и книжнику Шаулю вдруг останавливаться и жить две недели у безвестного рыбака из Галилеи, вместо того чтобы жить в собственном доме, который у него безусловно был? Что мог Симон, бедный рыбак из Галилеи, за три-четыре года приобрести в Иерусалиме из недвижимости: лачугу, хлев? А-аа, так он же взял деньги или готовый дом из тех, что по версии Деяний приносили к его ногам обратившиеся из иудеев для раздачи нуждающимся в общине «первохристианского коммунизма», описанного в Деян. – и чем он тогда отличается от современных вороватых бессовестных архиереев, присваивающих себе церковные средства? А если нет – то откуда деньги, Зин? Да еще и с семьей на шее – или он ее бросил в Галилее голодать и сам такой весь из себя апостол явился в Иерусалим церковь возглавлять? Да, ждали его там иудеи, галилеянина – особенно Малх, которому он ухо отрубил в Гефсимании.

И завершает этот пассаж Павел весьма странно: «не лгу!» – с чего бы это?

С того, что именно лжет и подстраховывается на случай, если кто его уличит во лжи – на воре шапка горит.

Заодно Павел упоминает Иакова брата Господня опять-таки очень странным образом: никого из апостолов не видел, кроме… – и с каких это пор этот «брат» уже и апостол?

Что вообще известно об этом «брате»? О нем упоминает Иосиф Флавий в 20 книге «Иудейских древностей» незадолго до Первой иудейской войны 66-70 года, как предводителя Иерусалимских  христиан: «Анан – таким уж он был человеком – счел время для себя удобным: Фест умер, Альбин еще в пути, созвал синедрион, представил ему брата Иисуса, называемого Христом, именем Иакова, и еще некоторых обвиняемых им в нарушении закона; постановлено было побить их камнями. (23) Из горожан люди, более умеренные и лучше осведомленные в Законе, тяжело переживали этот приговор и тайно отправили к императору послов, прося запретить Анану подобные действия… Альбин, убежденный их словами, написал Анану гневное письмо, грозя ему темницей; царь же Агриппа лишил его первосвященнического сана». То есть, иудеи заступаются за христианского епископа, главу иерусалимской церкви – и дело доходит до смещения первосвященника, учинившего его убийство?

Об Иакове более подробно рассказывает римский церковный историк Егессипп (когда Флавий, бывший живым свидетелем Первой иудейской войны умер в 101 году, Егессипп как раз только что родился). Евсевий в своей «Истории» кн2 гл23 приводит его рассказ об Иакове: «О том, что касается Иакова, точнейшим образом рассказывает Егезипп, принадлежавший к первому послеапостольскому поколению; в 6-й книге своих «Записок» он говорит так:

(4) «Брат Господень Иаков получил управление Церковью вместе с апостолами. Все – от времен Господа и доныне – называют его „Праведным“: имя Иакова носили ведь многие. Он был свят от чрева матери; (5) не пил ни вина, ни пива, не вкушал мясной пищи; бритва не касалась его головы, он не умащался елеем и не ходил в баню. (6) Ему одному было дозволено входить во Святая святых; одежду носил он не шерстяную, а льняную…». Так, минуточку: брат Господень, сын галилейского плотника, даже если допустить что его отец и вправду иудей из рода Давида, что в Галилее того времени выглядит совершенно фантастично – свободно ходит во святая святых, куда первосвященник входил всего раз в год «не без крови»? И при этом он – христианский епископ, управляющий всей иерусалимской церковью? Там еще много фантастических подробностей, приводить которые не будем, но уже из изложенного Флавием вырисовывается прискорбная картина: некто из иерусалимских фарисеев выдал себя за брата Господня и на этом основании возглавил первохристианскую общину Иерусалима. Но как такое могло бы быть в присутствии апостолов, знавших всю семью Иисуса лично (при жизни братья Иисуса считали его помешанным и в грош его не ставили)? Ответ – никак. А значит вывод ясен: это могло быть, только если ни апостолов-галилеян, ни самого Петра, Самим Иисусом назначенного главой Его церкви, в Иерусалиме после смерти Иисуса не было и не бывало вплоть до Первой иудейской войны, когда их и самих уже давно на свете не было почти никого.

То есть, апостолы бежали в Галилею и оттуда начали свою проповедь языческим народам, которая порой, к примеру в Коринфе, наезжала на проповедь Павла, проповедавшего все тот же иудаизм-лайт для гоев – что в Коринфе привело к расколу, поскольку апостолы проповедовали ДРУГОГО Иисуса, чем Павел, Его не знавший и не слышавший. А в Иерусалиме фарисейский агент, самозванец, воспользовавшись отсутствием апостолов, захватил власть в Первой Церкви на том основании что он «брат Господень» и поворотил нарождавшееся христианство обратно в жесткий иудаизм с верой в еврейского языческого бога-Яхве, обрезанием и полномасштабным соблюдением Закона – первохристиане превратились в обычную мессианскую секту иудаизма, которых и сегодня полно по всему миру.

Если не можешь победить – возглавь.

Павел участвовал в первых погромах и гонениях христиан иудеями как врагов их иудейской веры в библейского бога – такова была картина первохристианского бытования в самом начале, сразу после Воскресения. И Павла после его крещения не принимали в его родном Иерусалиме ни первохристиане, знавшие его гонителем и убийцей, ни иудеи, прознавшие о его измене в Дамаске – никто руки ему не подал. Это и вынудило его удалиться на проповедь язычникам в Сирию своей версии иудеохристианства для гоев, без соблюдения Закона, кашрута и обрезания – что для иудеев, конечно, было немыслимо.

Но когда Павел вернулся в Иерусалим через три года странствий во время своего первого путешествия, христианская парадигма в первой церкви изменилась коренным образом: иудейский агент Иаков, почитаемый фарисейским праведником, возглавлял Церковь, которая стала частью иудаизма – и ее более не гнали, но дали ей законное место в храме и должное уважение в иудейской среде как своим, но слегка сбрендившим на мессианстве Иисуса – ну и пусть их, лишь бы еврейской веры придерживались и Закон соблюдали.

И бедный Павел опять пришелся не ко двору. Он, конечно, не знал из своего далека о происшедших переменах и все еще считал, что христиан возглавляет Кифа – но Кифы почему-то в Иерусалиме не оказалось, как и других апостолов, о которых ему приходилось слышать. А рулил теперь какой-то «брат Господень». Две недели прошли в тщетных попытках поговорить хоть с кем-нибудь из христиан, и наконец , видимо, через оставшихся среди иудеев старых знакомых ему удалось увидеться с Иаковом, которому он поспешил доложить о своих успехах в проповеди язычникам. Однако иудаизм – это не прозелитическая ни разу религия, никаких язычников евреи никогда за равных себе не признавали даже из обрезавшихся и всегда держались даже в других странах обособленными стаями. Так что Павел со своей проповедью язычникам пришелся в Иерусалиме не ко двору – потому об этой встрече с Иаковом он и упомянул столь мельком: никого из апостолов не видел (что правда, поскольку их там и не было) КРОМЕ брата Господня Иакова. Который, судя по всему, дал этому предателю иудаизма форменный от ворот поворот. И Павел провалился между двух стульев: иудеохристианство его отвергло, а подлинной сути апостольской проповеди он не знал и не хотел – вот и остался один-одинешенек со своей проповедью иудейского павлианства собственного изготовления. И все бы о нем забыли, его собственная религия сгинула бы в пучинах времен, как и многое другое, не случись буквально вскоре иудейская война, которая положила конец первоначальному иудеохристианству вместе со всем иудаизмом в целом. Он был просто уничтожен целиком вместе с иерусалимской церковью в полном составе – не считая женщин и детей, отправившихся рабами в Рим, и доставивших туда мессианский иудаизм в качестве христианства, постепенно слившийся с павлианством в един Христос, едина вера, едино крещение».

А зачем же Павлу понадобилось упоминать в Гал. Петра, да еще и называя его интимным именем Кифа, которое знали только близко знакомые? Да затем, чтобы с помощью его авторитета и намека на близкое – ближе некуда – знакомство и свойство обозначить легитимной «от апостолов» всю свою дальнейшую четырнадцатилетнюю деятельность, до его второго посещения Иерусалима, которого, полагаю, вообще не было. Почему? Да все потому же – как для иудеев, так и для иудеохристиан он был человеком конченным, предателем, и добиться  – не признания, нет, но прощения – мог, только приползя к ногам тех и других на брюхе с раскаянием в своих заблуждениях. Но этого он сделать уже не мог, ему, Слава Богу, уже было что терять, нажитое непосильным трудом в созидании собственной религии, павлианства. И он пошел в штыки на иудеохристианство, положив начало самой кровавой и жуткой церковной традиции «борьбы с ересями», о которой Иисус предупреждал учеников: «настанут времена, когда убивающие вас будут думать, что этим служат Богу».

И потому в Галатах сперва Павел обрушивается на посягнувших иудеохристиан с анафемой, потом рассказывает сказку про свое первое посещение Иерусалима и благословение на проповедь от «самого Кифы», потом рассказывает другую сказку про «собор», на котором «великие подали ему руку», а потом возмущается тем, что воображенные им договоренности нарушены как в Галатии, так и в Антиохии, куда явились иудеохристиане с проповедью соблюдения иудаизма теми, кого Павел уже обратил в свою облегченную веру иудаизма-лайт. И здесь Павел опять обращается к авторитету Петра, которого ошибочно считает иудеем – с тем, чтобы показать, что он христианин даже больший чем Петр, и апостол точно не меньший, чем он. Бедолага, кстати, так и не был признан апостолом никогда – но лишь «апостолом язычников» и «первоверховным» наряду с Петром, с которым ровно здесь, в Галатах, заочно унизив, себя с ним уравнял.

Зачем же так долго о столь малом, казалось бы? Да затем, чтобы показать, что употребление или не употребление имени Кифа как Павлом, так и другими – такая малость! – приводит к совершенно огромным последствиям, обрушивая всю церковную парадигму в ее основаниии. А почему? Да потому что все «историческое» предание о первохристианской церкви: и Деяния и послания и труды мужей апостолов и разоблачения «отцов-ересиологов» и даже сама церковная история –  вся эта тяжкая громада лжи держится на глиняных ногах семи строчек павловой перво-лжи из двух его посланий – больше нет НИКАКИХ реально исторических матриалов об этом периоде бытования первохристианской иудейской церкви.

Что ж, подведем итоги. Из выясненного нами вырисовывается такая картина бытования первохристианства первого века, целых четыре независимых друг от друга течения, каждое из которых проповедовало свою веру и свою религию:
1. Иудеохристианская мессианская церковь во главе с иерусалимской общиной объявила Иисуса жданным еврейским Машиахом, а его Отцом Небесным – все того же еврейского родового бога, библейского Яхве-Иегову

  1. Павел проповедовал и насаждал облегченную версию того же мессианского иудаизма, но без требований соблюдения Закона, что даже по меркам обычной логики странно: если бог у христиан все тот же, иудейский, а сменился только его богоизбранный народ с провинившихся иудеев на верующих в Иисуса-Машиаха, то и Закон, данный когда-то евреям все тем же неизменным богом, теперь, вместо евреев, должны выполнять христиане – иначе какие же они богоизбранники, если данный Иеговой Закон не выполняют?
  2. Апостолы-галилеяне, бежавшие из Иерусалима, «убивающего пророков», в свою очередь, тоже предположительно, разделились на два течения. Одно из них породило в конечном итоге евангелие Иоанна Богослова, и, возможно, недавно открытое в составе библиотеки Наг-Хаммади евангелие Фомы, которое поспешили окрестить гностическим апокрифом, которым оно не является ни разу от слова совсем. Из этих двух евангелий становится более ясна проповедь этим течением того благовестия Иисуса, которое было совершенно упущено и забыто мессианским иудаизмом первохристианства. То есть именно это течение сумело сохранить и донести до нас те остатки Учения Иисуса, которые мы теперь стараемся поднять из-под глыб иудеохристианского мессианства. Главное в Благой Вести Иисуса, отраженное в этих двух памятниках – это полное опровержение иудаизма как языческого религиозного заблуждения, отказ Иегове в реальности его существования вне библейских сказаний о нем, как вымышленном персонаже, и противопоставление всему этому еврейскому языческому хозяйству Учения о ДРУГОМ Боге, доселе неведомом Отце Небесном, которого первым открыл его Сын Божий Иисус и никто более – и никаких мессианских последствий в виде концов света, воскрешения мертвых и иудейских всемирных царств.
  3. Другой ветвью галилейской апостольской проповеди явилось, видимо, возвращение части учеников Иисуса к своей бывшей мандейской вере, которой они были привержены в ученичестве у Иоанна Крестителя – именно эта мандейско-назорейская религия послужила основой проповеди христианского гностицизма с его фантастическими представлениями о множественности небес с плеромами, эонами и иерархией добрых и злых божеств, воюющих друг с другом. Эту версию гностического христианства не уставали веками шельмовать и осмеивать отцы-ересиологи, смешав в одну кучу всю эту ненаучную фантастику и подлинное Учение Иисуса о Другом Боге с тем, чтобы, опровергнув первое, предать забвению и поруганию второе в пользу иудео-мессианской версии победившей христианской ортодоксии. Сюда же этими злыми борцами со злом был приплетен и Маркион, за свои сомнения в божественности Ветхого завета объявленный гностиком-двоебожником, проклятый и забытый – а ведь именно только ему христианство обязано появлением Нового Завета, павловых посланий и первого евангелия, которое потом практически полностью вошло в евангелие от Луки.

Такая картина нарисовалась нам с вами всего лишь из четырех упоминаний Павлом настоящего имени Петра – Кифа – которое является буквальной греческой транскрипцией арамейского слова «скала», а вовсе не камень-петрос.

Олег ЧЕКРЫГИН

 

Подписаться
Уведомить о
guest
0 Комментарий
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии