Развод и девичья фамилия

Даже в узких кругах православного Интернет-сообщества, а также в СМИ, интересующихся церковной тематикой, до сих пор практически не обсуждается тема введения типового устава, разработанного в недрах патриархии, на приходах РПЦ.

Казалось бы, что тут нового? Патриархия постоянно ужесточает свои внутренние порядки, выстраивая свою «вертикаль власти» в параллель с государственной. Ну, выдумали новый устав – все равно эти постоянные «административные восторги» как прежнего, так и нового, «продвинутого», церковного менеджмента, стремящегося во что бы ни стало «примкнуть и наесться», как можно теснее прильнуть и присосаться к власти, деньгам и имуществу, никакого отношения не имеют к приходской жизни, и никакого влияния не оказывали в прошлом и не окажут в будущем на «удовлетворение религиозных потребностей граждан» в многочисленных церквах и храмах, раскиданных по необъятным просторам земли русской «от Москвы до самых до окраин». «Что было – то и будет» в храмах РПЦ: бабушки, раздача «святой» воды, заказные молебны с панихидами и заочными отпеваниями, обрядоверие, и круто замешанное на языческом невежестве «православие», давно отделившее себя от собственно христианства, Христа, как такового, да и вообще от живой веры в живого Бога. Да, еще невероятная, невиданная ксенофобная злоба и ненависть ко всем «не нашим» и страх перед самой возможностью существования способности свободно мыслить и рассуждать. Чуть только кто-то что помыслит или вслух скажет, а то еще, не дай Бог, и напишет на «божественную» тему «не то» – тут же со всех сторон доносится лай, вой и змеиный шип, усердно подогреваемый священноначалием для того, чтобы по представившейся возможности избавиться от коммерческих конкурентов в борьбе без правил за прихожанский рубль. А из патриархийных околотков с той же целью – окрик местного держи-морды: «да какое они право имеют, еретики, сектанты, ату их!», после чего «оргвыводы» – неминуемы. Как, например, как-то раз отличились в псковской епархии прихвостни «владыки» Евсевия – «отлучили от церкви» светского журналиста и убежденного атеиста, ни в какие религиозные организации никогда не входившего ни по рождению ни, тем более, по убеждениям, за ряд разоблачительных публикаций в адрес настоятельницы местного женского монастыря. Та, по слухам, поставляла монашек в вип-сауну для обслуживания высокопоставленных гостей, и использовала ответную благосклонность власть имущих «на благо святой обители, епархии и Матери-Церкви» – читай, захватывала земли и чужое имущество, ничем не чураясь, и не стесняясь в способах «приобретения».

Однако, похоже, что я отвлекся. Прошу прощения и возвращаюсь к теме. Итак, устав. Ну, навязали приходам принять и зарегистрировать без рассуждений к сроку – что ж, примут. И зарегистрируют. Подумаешь, велика важность. В первый раз, что ли, церковное начальство своих подневольных холопов-попов нагибает?

Однако, на этот раз вслед за «осанистами» из РПЦ я лично тоже считаю это, казалось бы, малозначительное событие, во-первых, что называется, «знаковым», а во-вторых – расцениваю его, как положительное, полезное и очень своевременное.

Объяснюсь.

«Кто ж не знает старика Крупского?» – из анекдота про Ленина, Крупскую и Сталина

Но прежде задам уважаемому читателю вопрос: слышал ли он что-либо о «тоталитарных» сектах, и каковы признаки этого самого сектантского тоталитаризма? Слышать-то, наверно, все слышали – кто же в наше время не знает старика Дворкина, известного на весь крещеный мир «эксперта-сектоведа». К его творениям и предлагаю обратиться, дабы самим составить мнение обо всей этой, мягко говоря, паранойе – как сказано в Писании, «устами твоими буду судить тебя, лукавый раб» (Лк 19.22). С перечисляемыми г. Дворкиным признаками тоталитарных сект, которых он насчитал 17, любой может ознакомиться в числе прочего на многочисленных антисектантских сайтах, которые нынче плодятся, как грибы по осени после дождичка в четверг. Но вот что важно: под списком признаков на сайте, например, саратовской епархии написано буквально следующее: « Если хотя бы один признак кажется Вам знакомым, будьте осторожны!».
Читатель, вникнув, может со мной не согласиться, но лично я не усмотрел в этом списке ни одного пункта, который бы не относился прямо и непосредственно к той части РПЦ, которую принято именовать священноначалием и церковной иерархией (в первую очередь это епископы и священномонахи), но по классификации товарища Дворкина «со товарищи» более правильно будет назвать ее священно-сановной сектой. Тоталитарной и деструктивной – по определению все того же Дворкина, не к ночи будь помянут.

Хвост, который только бежать мешает
Вообще, в адрес РПЦ высказывается много нелицеприятной и, к сожалению, справедливой критики, которая, ей, впрочем «по барабану». Поэтому многие уже вообще не признают ее принадлежащей к Церкви Христовой, и даже предрекают ее скорый конец через раскол, крушение и окончательное падение. «Мечты, мечты, где ваша сладость…». Должен заметить всем таковым, что они неправы. С тех пор, как «святые» цари Константин и Елена, поняв, что христианство, которое не удалось победить и уничтожить за три прошедших века, нужно срочно возглавить, весьма своевременно увидели на небе звездный крест и победительную подпись, прошло, слава Богу, веков 16-17. И что? Да ничего нового. Священно-сановная секта, еще тогда войдя во вкус подачек, падавших со стола государственной кормушки, в окрестности которой ее допустили на условиях лояльности власти, благополучно продала Христа за эту чечевичную похлебку под звуки той самой византийской симфонии, которую она продолжает по сей день наигрывать и нежно напевать на ушко любой, в том числе и богоборческой власти – и рано или поздно успешно убаюкивает ее в общей постели, служа ей и телом и душой. «Благочестивая жена душою Богу предана, а грешной плотию …» – каждому, кто способен достойно оплатить удовольствие. Поэтому РПЦ может рухнуть только с обрушением всего государства российского – а это не дай Бог, потому что рухнет-то все это на наши с вами, простых граждан, головы. Но в то же время есть один признак, не учтенный Дворкиным и Ко который, перевешивая все перечисленные ими 17, говорит в пользу того, что до последнего времени РПЦ все же оставалась в каком-то смысле церковью Христовой, и Дух Божий, можно надеяться, соизволял изливать полноту своей благодати на Народ Божий под сенью храмов РПЦ так же, как и на любом месте, где собраны двое или трое во имя Христа. Этот признак – открытость «системы». И открытость эту любой Церкви придает и обеспечивает Народ Божий, давно низведенный иерархией до положения «мирян» и «прихожан» – простые верующие люди, о которых Князья Церкви, епископы и священномонахи, между собой говорят, что, мол, это «третий сорт – не брак». Именно и только миряне в Церкви – свободны: пришли в храм, не понравилось – пошли в другой, третий… К извечной досаде священноначалия, с византийских времен стремившегося для своего удобства до конца замкнуться в секту, чему всегда мешал этот «хвост» – тот самый, который в сказке лисе бежать мешал и она его высунула из норы на съедение собакам. Хвост в виде Народа Божия, про который еще фарисеи говорили, что «народ этот – невежда в Законе, и будь он проклят». То есть про таких же, как наши, «прихожан» – бабушек, обрядоверцев, «захожан», «годовиков», бандитов и гулящих девок, биющих себя в грудь и не смеющих поднять глаза на небо…, и просто верующих во Христа «граждан России», как их теперь именует тот самый новый приходской устав. Именно они к секте «властепоклонников» и сервилистов непричастны по причине своей свободы – им в церкви не нужно ничего, кроме «удовлетворения религиозных потребностей». Сюда они приходят к Богу – каждый в меру своих возможностей – и здесь их не интересуют такие сугубо земные вещи, как власть, деньги, карьера и угождение начальству. Которых излиха хватает в их многотрудной и беспросветной жизни, во мраке бездонного колодца которой им из непомерного далека порой слабо светит чуть видимая Вифлеемская звезда – и именно на этот призрачный свет они идут в церковь. Где их уже ждут-не-дождутся нечестивые и жадные служители мамоны, давно поклонившиеся вместо Единого Бога в Духе и Истине – золотому тельцу князя мира сего. «Не прячьте ваши денежки по банкам и углам, несите ваши денежки, и мы поможем вам».

«Божий» промысел
Итак, устав. Во все века будучи единым организмом, Церковь постепенно все более превращалась в организацию по мере развития юридической стороны в отношениях между отдельными своими «субъектами»: епархиями, монастырями и приходами. Но, став постепенно юридически и дисциплинарно единой, Церковь — осознанно или нет — избегала единства экономического. Что, будучи парадоксом, именно помогало ей, уже закоснев до организации, все-таки оставаться живым организмом — телом Христа, — так как возможность корысти в отношениях между начальствующими и подчиненными все-таки не могла стать самодовлеющей.
Поэтому, говоря о «собственности РПЦ», говорим о несуществующем. У Церкви никогда не было единой, общей собственности, да и не могло быть, ибо Церковь — это сам Христос, нищий проповедник, с которого нечего было взять. На самом деле церковная «собственность» всегда была достоянием народа. Причем не «вообще народа», а именно общей собственностью людей, составлявших конкретную приходскую или монастырскую общину.
Именно эту норму церковных отношений, определенную в свое время знаменитым Уставом, принятым на Соборе 1917-18гг., закрепил в самом начале демократических реформ Закон о свободе совести, объявивший любую зарегистрированную религиозную организацию — приход, монастырь, общину, братство — самостоятельным юридическим лицом и собственником своего имущества, действующим на основании собственного гражданского устава.
Предполагалось, что церковное единство достигается не юридическими и экономическими нормами, а христианскими отношениями внутри самой Церкви, между ее членами. Именно так думали создатели закона. И ошибались.
Церковная администрация, особо не полагаясь на такие зыбкие понятия, как вера и совесть, и озабоченная более всего возможной утратой административного контроля над своими «подразделениями», потратила годы на борьбу за протащенные ею всеми правдами и неправдами через Думу новые «религиозные» законы, закрепившие в первую очередь ее права как единого собственника церковного имущества. Что бы ни случилось в монастырях, приходах, церковных общинах, братствах и даже в епархиях, с правом на собственность при любых коллизиях происходит «возгонка вверх». Как во времена Уленшпигеля, когда всегда и за всех наследство получал король.
По мере ужесточения законов и уставов в постсоветское время несколько раз проводилась навязанная сверху перерегистрация уставов приходов и общин. Те, кто соглашался, оказывался во все большей крепостной зависимости от церковного начальства. Те, кто отказался, были выгнаны из своих храмов на улицу, обобраны до нитки, прокляты и забыты. Таким образом, была уничтожена всякая так тревожившая церковных начальников «инициатива снизу» – и вместе с ней первые живые ростки подлинной «жизни во Христе», пробившиеся, было, на бетонных руинах рухнувшей «империи зла». Например, возникшие повсеместно самостийные «православные братства», настолько испугавшие церковное начальство своей свободой и отсутствием какой бы то ни было возможности для «вертикали власти» держать их под контролем, что запаниковавшая церковная верхушка вынуждена была совершить, казалось бы, в те годы невозможное. А именно – протащить через Думу вместо «Закона о свободе совести и религиозных организациях» свою редакцию «Закона о свободе совести и религиозных объединениях», закрепив в ней себя, как единственную централизованную православную организацию на территории России, которой автоматически должны подчиняться все, кто считают и называют себя православными. «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», – со злорадством потирая натруженные руки, сказали они всем нам, и тут же учинили очередную перерегистрацию уставов, имевшую все признаки погрома, в результате которого, в частности, братства, как явление, исчезли из церковной жизни. А приходы заставили принять и зарегистрировать в органах юстиции единый типовой устав, в котором от церковной жизни, как таковой, церковный «волк, пожалев кобылу, оставил хвост да гриву». Точнее, участие мирян в жизни прихода ограничивалось тремя жалкими пунктами:
31. Прихожанами являются лица православного исповедания, сохраняющие живую связь со своим приходом – что это значит, никто не знает, и объяснить не может
32. Каждый прихожанин имеет своей обязанностью участвовать в богослужении, регулярно исповедоваться и причащаться, соблюдать каноны и церковные предписания, совершать дела веры, стремиться к религиозно-нравственному совершенствованию и содействовать благосостоянию прихода – все это, понятно, личное дело каждого
33. На обязанности прихожан лежит забота о материальном содержании причта и храма – вот оно, йес!
Стоит, однако, заметить следующее. Не знаю, как сейчас, но при Ельцине мы все-таки жили еще в некоем подобии «правового государства». И тогдашний Минюст регистрировать устав РПЦ образца 1997 года регистрировать отказался наотрез. На том основании, что в нем было обнаружено более 50 грубых и вопиющих нарушений Конституции, законов РФ и прав граждан. Каких именно – отсылаю читателя к статье отца Павла Адельгейма «Нелегальная Патриархия РФ». Скажу только, что прописанную в том уставе «возгонку вверх» церковной собственности патриархия аргументировала тем, что все это «принадлежит Богу». Но Минюст этот аргумент не принял, резонно заметив, что «Бог не является юридическим лицом». Я когда-то написал об этом в материале «Новой» под названием «Божий промысел», посвященном захвату здания французской спецшколы сретенским монастырем – и получил отклик в патриархийных СМИ, обозвавших материал «верхом шизофренического бреда». Никаких других разъяснений по вопросу законности присвоения чужой собственности ни я, ни общественность не получили. Но вот что интересно – тогда, в 2004-м, я этого не знал, и не удосужился проверить – оказывается, тот погромный устав 1997 года так и не был зарегистрирован никогда – даже до сего дня. А чтобы вообще не сняли с регистрации, патриархия, видимо, просто молчком перерегистрировала устав 1995 года, соответствовавший предыдущей версии – Закону «О свободе совести и религиозных организациях» – сначала в 1997-м, а затем и в 2000-м. Таким образом, с 1997-го РПЦ существует на нелегальном положении: устав по которому она живет и строит свои отношения с государством и обществом, не имеет юридической силы, и как говорят юристы, «юридически ничтожен». Тем не менее, пользуясь всеобщей неосведомленностью, патриархия представляет этот устав, как действующий, во все инстанции, в том числе и в суды, и на основании этого форменного документального подлога принимаются незаконные решения, которым на самом деле грош цена. Все это больше всего напоминает историю с фальшивым генералом, которого ФСБ поймало за руку на взятках за платные «услуги» по продвижению нужных решений в органах госвласти. В общем, получается, что все эти годы организация «РПЦ МП» живет и действует незаконно, и если мы действительно живем в правовом государстве, то тут в самую пору разбираться прокуратуре с привлечением «фигурантов» к уголовной ответственности через СКП, как банальных жуликов. Но, прежде всего, за их «хорошие дела» лишить РПЦ МП госрегистрации и ликвидировать через суд на законном основании – то-то позору бы было!

«Рогоносцев не пущать»
И вот, новое «торжество православия» явило нам себя: Архиерейский Собор 2013 года утвердил очередную редакцию Устава РПЦ, который, видимо, должна постигнуть та же участь, если только депутаты, спасая наш государственный «православный лик», не изменят в срочном порядке Конституцию и Законы РФ.
Из «нового устава» понятия «прихожане» и «миряне» по сути полностью изъяты за ненадобностью: «скрипач не нужен». Осталось ни к чему не привязанное упоминание – прошу не путать с поминанием: «в состав Приходского собрания входят совершеннолетние граждане православного вероисповедания (из числа прихожан)» – и все!
Собственно, в новом уставе наконец-то впервые до конца сбылась «мечта идиота», о которой так долго себе твердили церковные «большевики». Именно он прозаично и обыденно, как это бывает в ЗАГСе с разводящимися супругами, когда вся драма уже позади, удостоверил, ни много ни мало, отлучение Народа Божия от РПЦ – для прихожан и мирян в церковной жизни места не осталось. Теперь церковь объявляется организацией, в которой состоят только епископы, священники и их прихвостни из числа марионеточного «приходского собрания», призванного служить витриной церковной демократии, называемой высоким словом «Соборность» – а «граждан» пускают в храмы, как в магазин за покупками: заплатил деньги в кассу, получил товар, и – с Богом! В этом смысле Остап Бендер в свое время принял решение более радикальное и исчерпывающее, приказав в свою контору по заготовке рогов и копыт «рогоносцев не пущать!». Но тут получается закавыка – нестыковочка своего рода. Конечно, лучше бы их не пускать вовсе ни в храмы, ни в монастыри, где они только наследят и напачкают, грязнули, в наших евроремонтах. И вообще – хлопот с ними не оберешься! Они же неуправляемы! Но где же тогда денег взять, а, Зин? Ведь деньги-то все у мирян, поскольку попы у нас никогда не работали, и денег зарабатывать не научились. А умеют только попрошайничать, и вымогать у прихожан и всяких там «благодетелей» – тоже из «мирян», как ни крути, между прочим. А те, кто все же «заработал» – на табаке там, на водке, на торговле гумпомощью, на невиданных льготных перепродажах и нефтяных спекуляциях – вовсе не для того наживали « нажитое непосильным трудом», чтобы теперь делить на всех даже своих. Потому что настоящий коммунизм, оплотом которого осталась РПЦ, это когда «у нас» есть все – но не для всех. Так что на фиг нищих, пусть напросят себе денег сами у дураков, верующих в Бога. Вот и приходится содержать приходы, эти магазины, торгующие благодатью оптом и в розницу – и торговлишка идет бойко. А чтобы не напачкали и не путались без дела под ногами, да не лезли к занятым людям со своей безделицей – что ж, это дело поправимое: введем билеты, огородим им «девять квадратных метров» веревочкой, мордоворотов наймем и охранять поставим…

Собственно, новый устав ничего нового в церковную жизнь не внесет, и давно уже сложившихся описанных порядков не изменит. Как поклонялись священносановные сектанты-сервилисты золотому тельцу земной власти, так и будут ей служить. Как народ в церковь ходил к Богу за милостью – так станет и дальше ходить. Как нес копейку в посильный дар Богу – так и понесет. Как брал поп с народа мзду за услуги – так и будут люди с попом за услуги расплачиваться. Вот только, к сожалению, и тем и другим глубоко наплевать друг на друга – так было, есть и, наверное, всегда теперь будет. Потому что, как у разведенных с порога ЗАГСа, дороги священноначалия и мирян разошлись, как видно, навсегда.

Свобода во Христе
Однако, как я уже говорил, есть у всего у этого и своя положительная сторона. Во-первых, как это бывает при всяком разводе, каждой из сторон возвращается изначальный статус и, так сказать, девичья фамилия. Поэтому отныне иерархи РПЦ становятся тем, чем они по сути и являлись все эти последние лет, наверное, уже почти сто (точно не знаю, считайте сами): самозваными «патриархийщиками», язычниками-властепоклонниками, еретиками-«сергианами», магами-материалистами, и отреченцами, предавшими Христа ради поклонения идолу безбожной власти. Да, и еще сексотами-стукачами, продавшимися Госбезопасности, и продававшими ей наших несчастных соотечественников, имевших глупость довериться этим ряженым негодяям, по наивности принимая их за служителей Церкви Христа – и никто из них никогда в этом так и не покаялся, со стыда не сгорел, и со своего места не ушел. Попробуй, оттащи свинью от кормушки. Вот такая длинная фамилия у них теперь получается, понимаешь…
Зато бывшие «миряне» и «прихожане» становятся тем, кем они были и есть всегда: Народом Божьим, Святыми, Царственным Священством, как нас всех называл апостол Павел, то есть – Христианами. И Слава Богу! Теперь они одни только и есть Церковь, без «священноначалия» – той редьки, которая хвалилась, что она «только с медом хороша», а мед сказал, что и без нее хорош. Предлагаю и новое название, вполне соответствующее «новому уставу» – Православная Церковь Граждан России. А священников и епископов, как и положено по Уставу 17-го года – единственно легитимному для Церкви Российской – выберем себе сами.
Во-вторых, бывшие «прихожане» больше непричастны к «бесплодным делам тьмы» – они в них даже формально теперь не участвуют, и потому за них не в ответе перед Судом Божьим, который неминуемо ждет весь этот «освященный собор» «наперсников разврата».
И, наконец, в-третьих – вспомним, что происходило с нами самими по окончании кошмарной семейной драмы, именуемой разводом. Да-да, когда уже все кончено и пережито, прошла тяжелая депрессия, мир опять стал цветным, и снова захотелось жить – к нам возвращается способность «любить и быть любимиыми». А там, глядишь, и новая любовь не за горами. После состоявшегося развода со священноначалием РПЦ, которому «миряне» более не нужны, но и ничего отныне не должны, кроме «оплаты услуг», возможно, верующие со временем осознают, что таким странным способом Сам Христос, Который их любит, освободил их от церковной барщины для Своей Божественной Любви. И вместо сонма наемных нерадивых «пастырей в овечьей шкуре» даровал им Единого на потребу Пастыря – Себя. Эта свобода во Христе дорогого стоит – за нее не страшно и смерть принять…

Не можете служить Богу и мамоне
Что же касается тех честно заблуждавшихся насчет своей «альма-матер» простых приходских «батюшек», которые все еще продолжают маяться в господской прихожей священносановной секты под присвоенной «отцом народов» агентурной кличкой «РПЦ МП», и взаправду не понимают, почему же у них так плохо выходит одновременно «угождать Богу и мамоне», и зачем им постоянно приходится ради этого кривить душой и поступаться велениями совести – таковым скажу то, что думал сам, начиная аж с середины 90-х, продолжая оставаться священником РПЦ и тяготясь этим безмерно, но не имея воли самому порвать с этим кошмаром: для порядочных людей опять настало время «выходить из партии».

Когда-то я, будучи молодым священником, ничего еще не понимая в патриархийных порядках, и принимая сложившуюся при советах приходскую практику за чистую монету древней, освященной веками традиции, попал на свой первый приход. Что-то я там делал: ремонтировал, строил, крыл медью крыши, золотил купола – в общем, «благоукрашал святой Божий храм». При этом служил вполне добросовестно, возился с прихожанами, в основном с бабушками, или с пожилыми тетками: исповедовал, причащал, бегал по требам, если у кого беда – старался помочь… Настали новые времена, убрали исполкомовских старост, священники получили право распоряжаться на приходе. Я по-прежнему служил не за страх, а за совесть, большие деньги, оказавшиеся в полном моем распоряжении, по-прежнему тратил на «благоукрашение», себе брал только назначенную зарплату. Жил на виду, среди народа, в деревенском доме с семьей, в которой к тому времени было уже пять детей… Настал черед приходского собрания – и как же я был удивлен и оскорблен посыпавшимися на меня злобными обвинениями и вопросами со стороны вдруг оживших и восставших на меня моих древних бабушек-старушек, суть которых сводилась к одному: «Куда ты, вор, дел наши деньги?». Беда с народом! Я тогда искренне недоумевал и возмущался, как сейчас помню, что мол, это все равно, как если люди пришли в булочную за хлебом, купили, заплатили, а потом идут к директору выяснять, что он сделал с их деньгами. Какие же это «их деньги», ведь они же их уже обменяли на полученный товар – так нас учили в школах-институтах товарищи Маркс и Энгельс. А вот в церкви старшие товарищи и не подумали объяснить мне, желторотому, что разница между церковью и магазином в том, что церковь – это семья, и в ней действуют не законы политэкономии, а Закон Любви Христовой, по которому мы все должны разделить друг с другом жизнь и судьбу. Между тем, простые верующие – они, может, и книг не читали, некоторые и про евангелие не слышали, но, живя в церкви, они проникались со временем Духом Божьим, и, живя по совести, и без ученого богословия могли отличить правое от левого. Они, может, объяснить не могли, но верно чувствовали себя полноценными участниками церковной жизни, имеющими полное право спросить с любого, куда он девает их деньги и почему не утруждается отчитаться. Потому что в церкви они не товар покупали, Дар Божий не купишь – не продашь, Он потому и Дар, что – даром. А несли свою скудную старушечью копейку попу в храм с той же целью, что и я свой труд приносил – в дар любимому Богу, на благоукрашение Его и нашего общего с Ним дома. Тогда я этого не понимал…

Но, вернемся, однако, к «уставу»: вроде бы дрянь-бумага, ничего ровным счетом не значащая для тех, кто пришел в Церковь «ради Иисуса – а не за-ради хлеба куса» – а все же документ немаловажный. Самим-то разведенным, кажется, и не нужна уже серая бумажка с лиловой печатью – а предъявить ее придется еще много-много раз. Так и «устав» этот – хоть сами они в это и не верят, но будет он предъявлен «менеджерам от благодати» на Страшном Суде всенепременно, и с неотвратимыми «оргвыводами», уж будьте покойны. «Устав» этот удостоверяет развод РПЦ-секты с Народом Божьим, с Церковью Христа. Думали отвадить «рогоносцев», а на поверку отлучили от Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви Христа самих себя, и сами в этом расписались.

ps. Когда писался этот текст, я еще не знал, что патриархия-таки внесла изменения в “учредительные документы” – читай, в свой зарегестрированный устав 1995 года. Изменения вносились трижды: 25.02.2010, 27.01.2011 и 15.07.2011. Насколько они серьезны – чисто косметические, или это оговоренная выше “новая” версия устава – не суть важно. Ведь даже если и удалось протащить регистрацию крепостнического устава через Минюст, главой которого является адепт РПЦ господин Коновалов, это  сути дела не меняет. Пока изменения в Конституции и законах РФ не претерпели революционных изменений, все 50 грубых противоправных нарушений в уставе РПЦ ( а теперь уже и значительно больше) остаются на своих местах – и вопиют, если не к силе закона в нашем “правовом государстве”, то уж во всяком случае – на Небо. “Есть Божий суд, наперсники разврата – Он ждет”.

Олег Чекрыгин