Тут один монах опять в обсуждении угодности брака и безбрачия сослался на известную цитату МФ 19,12 о скопцах ради ЦН. Привожу свой ответ ему и развернутый отрывок из своей книги, написанной 15 лет назад:
налицо неверная трактовка и пристрастное искажение смысла, о чем я писал подробно не раз и более 15 лет назад в своей книге: http://ochek.com/?page_id=686 – рекомендую целиком, особенно для монашествующих. Однако, специально для вас повторюсь вкратце:
1. Вырвано из конткеста (ерео). Выше разговор об обязанности к жене, ап. говорит если такова то лучше не жениться – Христос отвечает – да вместит, имея в виду вместимость именно СЕМЕЙНОЙ жизни.
2. Далее скопцы: некоторые сделали себя скопцами для ЦН. Монахи трактуют это как подвиг, но Христос имеет в виду “для” в смысле в глазах ЦН – замечаете, как смысл меняется на противоположный? То-есть в глазахЦН откзавшиеся от брака – инвалиды, малая вместимость жизни только для себя, отказ от исполнения 2 заповеди, и потому инвалиды- эгоисты, и надлежит непрестанное покаяние в ЭТОМ. А Богу угодна семья и дети – и возложил руки на детей. Так все понятно – а то бы возложил на монахов.
Отрывок из «Мирян»:
«Негоже быть человеку одному», – говорит Сам Бог, критически отнесясь к созданному им Адаму. Заметим, что до этого созданное творение Богу безусловно нравилось: «и вот, хорошо весьма». Только про Адама говорится «негоже» именно в отношении его человеческого одиночества. Адаму нужна пара, такова Воля о нем Самого Творца: «Сотворим ему помощника». «Монос» человека неугоден Богу – «негоже», то есть «неугодно» говорит Сам Бог. Какое же после этого возможно монашество? И кто дерзает прямо опровергать волю Самого Бога, Им Самим высказанную в ясных кратких словах и в последующем действии: создании женщины как неотъемлемой, неотделимой части (из ребра) самого мужчины? Ясно определена Воля Творца: мужчина непременно должен быть с женщиной, а женщина – неразлучным помощником и жизненным спутником мужчины, его частью, его плотью. Тот, кто отвергает это, тот отказывается от своего жизненного предназначения, и тем самым восстает на Бога, становясь богопротивником. Попытка оправдать это «посвящением Богу» так же несостоятельна, как объяснения сумасшедшего маньяка, что он «слышал голос Бога», приказавшего убить или изнасиловать. Заявления больного человека не могут рассматриваться всерьез, а если такое говорит здоровый, то это может восприниматься лишь как кощунство и богохульство, еще более отягощающую вину самого греха и преступления.
Однако монахи ссылаются на слова Христа, который говорит о «скопцах ради Царствия Небесного», и в этом находят основание для возвышения монашества над всем прочим христианством. Прочтем-ка вместе этот евангельский текст:
«И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает. Они говорят Ему: как же Моисей заповедал давать разводное письмо и разводиться с нею? Он говорит им: Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами вашими, а сначала не было так; но Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует. Говорят Ему ученики Его: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано. Ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит. Тогда приведены были к Нему дети, чтобы Он возложил на них руки и помолился; ученики же возбраняли им. Но Иисус сказал: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное. И, возложив на них руки, пошел оттуда». (Матф.19:5-15)
Вроде бы все так, и ссылаются на это место, как на свидетельство особого, «невместимого» для мирян дара посвящения себя Царствию Небесному, и в связи с этим отказа от «земных радостей». Однако так ли это на самом деле? Вчитаемся внимательнее в текст. Во-первых, оскопление является скорее отнятием как физических членов, так и определенных способностей, и трудно предположить, что слово «дано» относится к оскопленному. Что же касается учеников, то они явно испуганы: брачная ответственность, обозначенная Христом, намного превосходит их традиционно легкомысленное отношение к браку: не понравилась – развелся. Поэтому они возражают Христу, они протестуют, и формой протеста является абсурдное с их точки зрения заявление об отказе от брака в том виде, в котором его предлагает Христос. Точно так же из заявляющих, что «я скорее умру, чем сделаю то-то и то-то», на самом деле умирать никто не собирается – таково проявление обычного человеческого легкомыслия, о «невместимости» которого вряд ли стал бы говорить Господь. Нет, речь, скорее, идет о невместимости слов Самого Христа о браке (в том числе, для присутствующих учеников). И тогда, чтобы подчеркнуть всю непреложность высокоответственного христианского отношения к браку, только что обозначенную Христом, Он предлагает немыслимую альтернативу: тот, кто не способен так отнестись к браку, уподобляется увечному, и должен избрать безбрачие, как неспособный, иначе не видать ему Царствия Небесного. То есть «оскопление себя для Царствия Небесного» – это последний выход для тех, в кого не вмещается «слово» Христа о браке: не хочешь жениться, что ж, живи, как оскопленный, как инвалид, и отношение к тебе Бога и людей, как к больному, снисходительное.
Кроме того, слово «для» здесь, возможно, использовано отнюдь не в значении «ради», как хочется считать монахам: «мы исполняли слова Христа, и избрали безбрачие ради Царствия Небесного, отказались от брака, чтобы прибрести Вечную Жизнь с Богом». Отсюда-то ими как раз и выводится ложная идея выбора между «нечистотой» брака и Вечной Жизнью: выбираем великую Радость в будущем, ради которой надо отказаться от малой и нечистой «радости» брака в настоящем именно по причине ее низменного «недостоинства» пред Богом. Так, незаметно, объявляется противопоставление брака спасению: спасаются только монахи, отказавшиеся для угождения Богу от нечистоты брака и семьи. А «миряне» – так, грешники, почти что животные, неспособные к возвышенному, которых Бог, может, и помилует по снисхождению к их немощи совершить подвиг отречения «от мира, лежащего во зле» ради Бога и Вечной Жизни.
Путем такого логического подлога христиане оказались приравненными ко всем прочим: неверующим, язычникам, богоборцам, богопротивникам, развратникам – а монахи стали единственными угодными Богу (христиане – только они), как они сами о себе навыкли думать за века этой тайной (знание не для всех, а только для «посвященных») неправды. Поэтому мы с вами, не понимая, что происходит, маемся лишь в господской прихожей монашьей церкви, куда нас не пускают, и где нам не место среди «возлюбленных Божьих Чад», которые, однако, снисходят до того, чтобы позволить «псам подобрать крохи, упавшие с господского стола», и таким образом, хоть мы и «нечистые», «из-под стола» участвовать в Трапезе Господней, в Тайной Вечере, за которой восседать с Господом достойны лишь Его подлинные ученики, монахи и епископы (белое-то священство ими тоже откровенно презирается: «я его оскорбил, я сказал, капитан, никогда ты не будешь майором». А генералом тем более). Отсюда взялись все эти алтари, и отгородившие их от «публики» глухие стены иконостасов, за прошедшие века постепенно введеные в церковный обиход для того, чтобы совершенно отделить оскверненных брачными отношениями верующих от Таинства Евхаристии, происходящего за наглухо закрытыми Царскими Вратами для избранных, для «посвященных».
А на самом-то деле получается, как следует из евангельского текста, что скопцами «для» Царствия Небесного, то есть именно в глазах этого самого Небесного Царства, являются объявившие (сделавшие) себя неспособными осуществить свое небесное предназначение быть полноценными людьми, и принять на себя полноту человеческой ответственности за судьбу себя и своих ближних. Этим Христос еще раз особо подчеркивает всю серьезность Божьего спроса с людей за их безответственность к браку и семье. И далее, смотрите, тут же еще указание на богоугодность именно семьи: принимает детей, которым, по Его словам, «принадлежит Царствие Небесное» – не монахам и скопцам, но детям, которые есть плод семьи и брака.
Таким образом, все наконец-то встает на свое место. Именно брак угоден Богу, и брачная ответственность возложена на христиан, на всех живущих, как Крест, как Христово Иго: «любишь кататься, люби и саночки возить». А для немощных, «больных» и неспособных, малодушных и трусливых детей Божьих Господом по жалости и любви оставлен выход: та самая «малая вместимость», в которую человек способен вместить одну только свою собственную, личную жизнь. И чтобы не потерять надежду на спасение, эти «неспособные» принять на себя свой Крест Христов должны дальнейшую жизнь проводить в покаянии пред Богом, которое и есть «монашество», то есть неполное христианство «по немощи». Вместо общих крещальных обетов, принятых при вступлении в Церковь (отречение от Зла и сочетание со Христом), человек дает более частные и конкретные обеты монашеские: в отношении ближних вместо любви нестяжание и безбрачие, а также послушание Богу – которые ограничивают христианский жизненный подвиг до узких рамок жизни «лично для себя», вне общества людей. Таким образом, монашество урезается до одной заповеди «любви к Богу», исключая саму возможность «любви к ближнему» по причине реального отсутствия этого «ближнего» в жизни монаха, решившегося жить в полном одиночестве, вне мира людей.
Теперь все понятно. А то как-то было странно: с одной стороны, жалуются на «немощь», объявляют себя «худшими всех», и тут же с другой стороны начинают исподволь толковать про особую «избранность», «царский путь», «подвиги», затем «чудеса и силы» начинают делаться ими, и на этом основании они вдруг оказываются предводителями «мирян» и лидерами христианства, а там и до Князей Церкви становится недалеко. «Монаху недостоит быть епископом, потому что ему более надлежит покаяние», – гласит одно из древних, преданных преднамеренному забвению, церковных правил. Куда же человеку, который оказался неспособен создать семью («малую церковь») и отвечать за жизнь жены и детей, лезть в начальники над Народом Божьим: неверный в малом неверен и в большом. Именно монахи, подавшиеся со скуки в епископы, развалили церковную жизнь и привели Церковь к Ее сегодняшней катастрофе. Монашество – это болезнь христианства, а монашеский епископат – это, по словам Христа, «болезнь к смерти», смертельный недуг, поразивший церковный организм.