Чем закончились поиски исторического Иисуса -14

Я решил поменять местами анализ глав 9 «Чудеса» и 10 «Личность Иисуса», поскольку Его чудеса бессмысленно рассматривать вне контекста Его Личности. Вообще, все эти поиски «исторического Иисуса» не являются историческим исследованием по причине очень прозаической: отсутствие предмета исследования. В историческом плане автор приводит единственное упоминание о Нем в 20-й книге «Иудейских древностей» Иосифа Флавия, очень пренебрежительное: «…Иакова Праведного, брата Иисуса, называемого Христом…» – и более НИЧЕГО! В этом смысле ЕДИНСТВЕННОЕ найденное в археологических изысканиях в Палестине за сто лет раскопок внебиблейское упоминание «рода Давидова» на каменной доске, найденной при раскопках Дана, является в некотором смысле более надежным свидетельством существования Давида, чем упомянутое – Иисуса. В обоих случаях уместно сомнение: а тот ли это самый, о котором говорится в библии или кто-то другой?

Таким образом, получается, что любое исследование евангельских текстов является вообще не задачей историка, но, скорее – литературоведа. То есть, все, зафиксированное письменно, что нам известно об Иисусе, известно нам из литературных памятников, относящихся ко времени не ранее конца первого – второго века, создание которых, отстоявшее от самих событий минимум на полвека, людьми, которые, в отличие от невежественных неграмотных учеников Иисуса, говоривших на арамейском «суржике», писали о Нем на литературном греческом и никак иначе. По сути, в евангелиях как канонических так и более древних апокрифических мы имеем дело с литературными художественными произведениями из цикла «жизнь замечательных людей», написанных авторами по найденным ими немногим фактическим документальным материалам того времени весьма скупым как правило, и ненадежным воспоминаниям «очевидцев», зачастую таковыми отнюдь не являвшимися – а также в основном домысленными самими авторами в канве той общественно-политической конъюнктуры, которая сложилась вокруг имени героя на момент написания РОМАНА о нем, отнюдь не претендующего на историческую документальность. Вот с чем в лице евангелий, если отбросить обиняки «верующих чувств», на самом деле приходится иметь дело всем тем, кто желает знать, «кем был Иисус из Назарета».

Задачей исторического литературоведения является, в первую очередь, оценка степени искаженности содержимого литературных памятников по отношению к своим источникам во имя дальнейшей исторической реконструкции этих утраченных памятников в виде, наиболее близком к тому, что может быть оценено как достоверное с точки зрения литературы – но никак не истории.

В этом смысле ВСЕ канонические евангелия на достоверность претендовать никак не могут по причине весьма прозаической: они весьма далеки от той устной традиции, которая, согласно имеющимся историческим свидетельствам имела характер собрания логий Иисуса в форме «Иисус сказал:…» – именно эта форма была присуща самой древней устной традиции хранения Учения Иисуса в среде неграмотного галилейского простонародья, эти логии сохранившего и донесшего до первого исторически достоверного их собирателя и фиксатора в письменном виде епископа Иерапольского Папия, собравшего пять томов логий Иисуса. Само бесценное собрание было утрачено, но в исторических анналах остались упоминания о нем, что делает реальность их существования практически бесспорной. Однако, получить представление об этой форме сохранения Учения Иисуса возможно из ев. Фомы, не признанного церковной ортодоксией в качестве канонического, но являющегося на сегодня самым древним памятником воспоминаний об Иисусе из имеющихся в мире.

Таким образом, при сравнении становится очевидной вся степень научно-исторической недостоверности канонических евангелий: существовавшее вначале в качестве устной традиции логий Учение Иисуса было произвольно переработано в дальнейшем далеком будущем неизвестными авторами в повествование о жизни, деятельности и смерти Иисуса на основании бродивших в народной среде неясных слухов о Нем и о событиях, с Ним связанных, с явным привлечением собственных домыслов и фантазий «кто во что горазд», и «авторитетных» мнений и пожеланий со стороны заказчиков этой писанины. Таким образом, ВСЯ событийная сторона евангельских повествований должна быть поставлена под вопрос исторической достоверности и исследована скрупулезнейшим образом на предмет, в первую очередь, человеческой непорядочности авторов, преследовавших, весьма вероятно, заказные цели религиозной пропаганды сложившейся на тот исторический момент религиозно-политической конъюнктуры.

Что касается научности исследования евангельских текстов, то в этом отношении следует заметить, что литературоведение, которым «подавляющим большинством ученых» подменяется невозможное историческое исследование Личности Иисуса, никак не может претендовать на историческую объективность ФАКТОВ, но оперирует с текстами, желая установить достоверное соответствие описываемых событий реалиям времени – не более того. Все же остальное, что выходит за рамки такого исследования «достоверности», относится к области предположений, в основу которых всегда ложатся личные субъективные убеждения авторов исследований. То есть, если хотите, их ВЕРА: в реальность существования литературного героя и его принадлежности, как реального исторического лица, и тому или иному приписанному ему общественному положению, якобы вытекающему из тех толкований текста, которые авторы исследований проводят на основании своей ВЕРЫ в то или иное. Примером реализации такой веры может служить «Илиада» Гомера, считавшаяся классическим фантазийным сочинением до тех пор, пока не нашелся археолог, ПОВЕРИВШИЙ в подлинность описанных Гомером исторических событий, и раскопавший Трою по указаниям , найденным им в романе.

Литературоведческое исследование никак не может претендовать на возможность установления реального существования героев вне текста. То есть, доказать или опровергнуть реальность существования Иисуса, как жившего на земле человека – даже этой малости – всей этой науке просто не дано. И для придания весу этим «исследованиям» необходимо привлечение внешних фактов – их нет, или факторов – той неоглашаемой авторами собственной веры, догматики, аксиоматики, которую они априорно закладывают в свои исследования как предсказуемый заранее результат. Говоря совсем по-простому, это не наука, а пропаганда своих собственных взглядов и пристрастных воззрений.

Для атеиста Личность Иисуса не вызывает сомнений, как сказочного литературного героя: если и был такой и даже чудеса творил, то, видимо, какой-нибудь древний стихийный экстрасенс удивившийся открывшимся у него магическим способностям и решивший, что они – от Бога, а Сам он поэтому – Божий Сын. И в этом атеист вполне сходится как с современным магом-материалистом, не верящим в Бога, но верящим в некие еще не открытые поля и силы природы, так и с разочаровавшимися, путь развития убеждений которых и тех и других все те же атеизм и магоматериализм.

Сложнее дело обстоит с иудеопропагандистами, к которым по своим скрываемым убеждениям безусловно принадлежит г-н Ястребов. Эти, соблюдая видимость научной объективности путем приведения альтернативных мнений будут очень спокойно и взвешенно сравнивать свои доводы с указанными выше тремя другими (и больше ни с чем), убедительно их оспаривая и опровергая. Остальное предается пренебрежению, забвению и сдержанному очень корректному осмеиванию. Все эти доказательства непременно сопровождаются вбросами утверждений типа: «Иисус, каким мы видим его в ранней аутентичной традиции, совсем другой: в центре всего внимания и всей жизни его стоит Бог Израилев; и от себя, и от других он требует одного — любви и послушания этому Богу. Выпячивать себя — немыслимо, ибо творению необходима скромность перед своим Творцом» – откуда в этом утверждении, спрашивается, взялся «Бог Израилев»? А, ну это же само собой разумеется – а какой же еще?

Заметим также, что при обсуждении вопроса Богосыновства Иисуса автор делает упор на общепринятость понимания в иудейской среде того времени Бога как Отца всех евреев – и этим объясняет в полном согласии с современной иудейской пропагандой саму идею объявления Иисусом Себя – Сыном Божиим. Вот что пишет по этому поводу г-н Ястребов: «Некоторые думают, что в иудаизме Бог мыслился исключительно как Творец и Царь, а Иисус объяснил, что Бог ещё и отец… И, конечно, представление о Боге Израилевом как об Отце было хорошо известно древним израильтянам, да и последующему иудаизму. В синагогальных молитвах с древности утвердилось обращение к Богу: «Отче наш, Царь наш!» – к чему отнести это ложное утверждение: к неосведомленности или намеренному введению в заблуждение читателей? В ВЗ слово «отец» в применении к еврейскому богу встречается всего девять раз на тысячу страниц текста – и всегда лишь в смысле «отца народа». Нигде и никогда сами евреи не называют своего еврейского бога, у которого много великих и страшных имен, «отцом» – не отец он им, и никогда не был отцом презренным существам, вылепленным им из грязи под ногами. И сами они отлично знают, что никакие они не «дети Божии» (что пытаются внушить христианам, оспаривая подлинность Богосыновства Иисуса) а – ТВАРИ, результат сотворения! И БОЯТСЯ называть бога отцом: их бесноватый «отец» может не потерпеть такого фамильярного панибратства от своих деток, которые вовсе не дети, а – тварь, рабы, которые должны знать свое позорное место неприкасаемых. И, чего доброго, попалит их за наглость огнем с небес по заведенному им еще в ВЗ-времена обычаю. Что же касается молитв, то в них нет прямого обращения к богу вообще и тем более по имени – но только в третьем лице, а его имя (ягве, яхве, иегова) заменено местоимением «он» или эпитетами. По-христиански, это вообще не молитва, как прямое обращение детей к Отцу со своими просьбами: «папа, я хочу мороженного» – но набор вежливых и подобострастных пожеланий холопов своему господину в третьем лице. А уж об Имени, открытом Иисусом, учившим молиться и просить обо всем, что ПОЖЕЛАЕМ, с обращения к Богу по Имени «Отец Небесный», и речи нет – у иудеев их бог навсегда остался без имени из страха оскорбить его произнесением его имени вслух «всуе» – и теперь он у них просто ОН (всегда в третьем лице).

На основании этого рассуждения, подводя итоги столетних «поисков исторического Иисуса», можно сделать вывод, что «искавшие» не являются историками ни в малой степени, но всего лишь пристрастными толкователями евангельских текстов, не более, вполне подобными классическим церковным толкователям во всем кроме своей веры. Именно свою веру, и ничто другое, хотят они оправдать всеми этими псевдонаучными поисками «пред Богом и людьми». Все это «подавляющее большинство ученых» искателей самооправдания можно условно разбить на три категории по их убеждениям, выдаваемым ими за научную объективность, которой основываться просто не на чем по причине отсутствия ФАКТОВ вне библейского контекста. Первая группа – условные атеисты, вторая – иудопропагандисты, и третья – разочаровавшиеся в своей вере бывшие христиане. Эти псевдоученые «лебедь рак и щука» тянут каждый в свою сторону – а воз и ныне там.

Все это следовало бы обсудить значительно раньше, но к слову пришлось только теперь, при обсуждении личности Иисуса.

Олег ЧЕКРЫГИН

 

Подписаться
Уведомить о
guest
0 Комментарий
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии